Второй Свет
by Николя Одюро
septembre 2013, Iragui gallery, Moscow
«Второй Свет» – такое название носит серия картин французского художника Эрве Ика. На первый взгляд все кажется понятным: на них мы видим свет, сияние, отражение, вибрации, и тд. Мы видим прием, который является частью долгой истории использования в живописи игры света и тени, называемой техникой светотени или сфумато. Эта техника зародилась в эпоху Возрождения, но широко известна и по сей день. Однако если рассматривать картины вблизи, можно понять, что все дело не только в самой технике написания, а в полном преобразовании на них одной материи в другую. Свет в картинах выглядит поистине божественным. Он является порождением духовной мощи. Это «Благовещение» Деве Марии, нарисованное Фра Анджелико в 1430 году, на котором золотой луч света пронизывает композицию в прямом смысле этого слова. Это Ра, древнеегипетский бог солнца. Это Инти, бог солнца у инков. Это «озаренный» Будда. Это Людовик XIV, « Король-Солнце ». Он одновременно чрезвычайно прост и сложен. Он одновременно и здесь и там, и сейчас и всегда. Это космогония, пантеон, видение мира и вера. Без всяких претензий на религиозность можно сказать, что картины Эрве Ика ставят перед нами вопрос о том, «почему горит наше внутреннее пламя». Что представляет собой «Второй свет» в нашем рациональном мире, где властвует комфорт, который может исчезнуть в любой момент? Скоро ли мы выйдем из темноты рационализма, доставшегося нам в наследство от эпохи Просвещения ? Связаны ли мы все еще со Светом, или он всего лишь является предметным изображением волн и цвета?
Не пытаясь найти ответы на эти вопросы, мы, по крайней мере, можем постараться определить, правильно ли они поставлены. Иными словами, вопрос о свете – это взгляд назад, в прошлое, или же это признак постоянства, то есть экзистенциальный вопрос, на который, несмотря на богатые знания о физическом мире, никто и никогда не смог найти точного ответа? Ибо с чисто логической точки зрения, которая в той же мере и социологическая, если использовать терминологию Пьера Бурдьё , мы можем сказать, что науки научно доказывают пределы их собственного мышления, их собственных знаний. Они только и делают, что каждый раз передвигают границы своего невежества, хотя и это уже неплохо. Но неизвестное так и остается неизвестным. И пока что искусство, возможно, является единственным способом познания, который не поддался общей тенденции.
Название «Второй Свет» выбрано не случайно. Называя свет Вторым, автор использует слово «seconde», а не «deuxième», таким образом подразумевая, что существует также Первый свет, но априори нет Третьего. В итоге, существует только два cвета. И это можно интерпретировать по-разному. В прямом смысле Первый свет указывает на свет внешний, зенитный, солнечный, небесный, астральный, космический. Римляне истолковали бы его как предзнаменование. Сегодня ученые измеряют им скорость. Еще с давних времен он указывал путь морякам, ученым и паломникам.
Итак, значение Первого света в физическом смысле кажется ясным. Иногда его называет «белым светом», и он разлагается в разноцветный спектр. Таким образом он тесно связан с нашими глазами, она видит себя и поэтому горит. Это солнце, без которого, как доказала наука, не существовало бы ни одно живое существо. Это энергия, которая управляет нами и перед лицом которой мы бесконечно бессильны, так как несмотря даже на магию, которую изобразил Рауль Дюфи на своей картине «Фея электричества» , без нее мы не смогли бы долго продержаться.
Какое положение относительно Первого занимает Второй свет? Если мы посмотрим с точки зрения астрономии, Второй свет может означать единицу измерения, используемую для расчета расстояния в космическом пространстве, иначе говоря, расстояния, которое преодолевает свет в вакууме за одну секунду. Так, Луна находится в 1,3 световой секунде от Земли. Такая интерпретация, возможно, дополнит последующие. Второй свет всегда начинается с физического Первого света, который считается внешним, и вызывает внутренний свет. Свет, который тесно связан с темнотой. В Книге Бытия написано, что Бог сначала создал тьму, и лишь потом – свет . Тем не менее они не отделимы друг от друга. В классической живописи мы можем выделить несколько источников света: тот, что исходит сверху (Бог, небо), тот что исходит из глубины картины (перспектива, горизонт), тот, что исходит извне или со стороны (окно, привидение), тот, что исходит снизу (недра земли, ад) и тот, что исходит от источника света, расположенного в центре композиции (огонь, надежда, вера). И вот благодаря этому последнему источнику мы, без сомнения, можем выделить второе значение слова «свет», а именно: состояние, переход от одной темноты к другой, который позволяет нам увидеть пространство. Это лампа с картины «Кающаяся Магдалина» Жоржа де Латура (1642-1644). Свет на картине является точкой схода, которая определяет пространство. Свечение разбавляет темноту ночи и завораживает нас. Это также витражи Пьера Сулажа, которые он сделал для церкви Сен-Фуа в Конке (1994). Свет является порождением тени. Он раскрывает тайну. И в этом смысле мы говорим о свете как об опыте.
Все это было бы особенно приправлено преданностью и духовностью (хотя это ни в коем случае не является отрицательным моментом), если бы картины Эрве Ика были не такими светлыми и пустыми, не такими противоречивыми и белыми. Но тогда мы не смогли бы так легко провести параллель с произведениями Ла Монте Янга, «машиной сновидений» Брайона Гайсина или даже говорить о влиянии актинических работ Джеймса Таррела. Но все это, как мне кажется, вывело бы нас на неправильный путь. Эрве Ик погружает нас в темноту для того, чтобы узреть его полотна, чтобы узреть свет на них, чтобы в конце концов почувствовать и увидеть, как свет выходит из темноты. Безо всяких устройств и предметов, созданных людьми, только наше желание видеть. И даже без света! Я стою один в полутьме и мои глаза изо всех сил пытаются найти выход. Изображение предстает передо мной не как в кинотеатре. Нет, это путь раскаяния. Так же, как традиционно этот путь проходят пешком, так же и я в темноте устремляю глаза к свету с картин Эрве Ика.
Но существует и другая, более рациональная интерпретация названия «Второй свет». Она относится непосредственно к концепции, разработанной немецким социологом Ульрихом Беком в его книге «Общество риска» (1986). «Второй свет» – это термин, который Ульрих Бек использует для обозначения второй модернизации, которую переживает наше общество: вторая модернизация отличается от эпохи Просвещения (когда имело место быть первая модернизация) тем, что она разрушает энциклопедические и исчерпывающие притязания первой модернизации, а также пытается собрать знания воедино, сделать их вертикальными и восхвалить науку. Напротив, Второй свет склонен к рефлексии, он предполагает обретение рассеянных на большом пространстве знаний, где каждый может по очереди быть и сочинителем, и потребителем, и редактором.
Это царство сомнения, «сверхсовременности», которой характерен чрезмерный избыток событий. Это царство относительности, в которой человек разрывается между стремлением к личностному росту и необходимостью более оперативно реагировать на события. Это переход от исчисляемой и предсказуемой в краткие сроки среды, где опасность исходит от природы, к непредсказуемой среде, где опасность исходит от человека самого и где решения, принятые в спешке, порождают неисчислимые долгосрочные последствия. Это также, по словам Ульриха Бека, влияние космополитизма или ощущения того, что ты являешься гражданином мира, то есть находишься выше какой-то определенной нации ; это влияние многомерной мировой политики. Это, наконец, в отличие от предельной скорости, скорость потока, скорость пустоты, скорость вакуума. Таким образом Ульрих Бек рассматривает свет как наследие движения сознания. Сознания, которое пришло после долгого путешествия на берега апории, растянувшейся в необозримом пространстве.
Для того, чтобы передать «состояние души» с картин Эрве Ика в ущерб чисто физической интерпретации, каждому полотну дано имя собственное, начиная от Лютера (2005), Кальвина (2006), Савонаролы (2007) и заканчивая Карлхайнцом Штокхаузеном (2012). Таким образом картины Эрве Ика отражают душу света. Душу, о которой мы не можем сказать, появилась она или погасла.
Вот что могут вызвать картины Эрве Ика. Эти простые белые и цветные круги порождают бесконечное число новых изображений. И в то же время они показывают только свою пустоту и отсылают ни к чему другому, как вакууму. Этот вакуум нас так разочаровывает, что мы сразу же чувствуем острую необходимость заполнить его, неважно чем, фотографиями ли, значениями ли, словами ли.
Слова… Тщеславие заставляет нас бросаться ими, но я хочу свои последние слова тихо адресовать Эрве Ику. И снова они про свет. Бесконечные слова, которые, кстати, напоминают нам о космической единице измерения: «Что есть звездная ночь, если не таинственное и прекрасное вспоминание о четырех миллионах лет?»
Николя Одюро